Вдруг все произошло быстрее, чем ожидалось. И вопреки уставу партии. Преемник Дэвида Кэмерона получит тяжелую наследство, считает Биргит Маас. Вдруг все пошло очень быстро. Еще каких-то неполных три недели назад все в Великобритании, кажется, было в порядке: экономика постепенно росла, безработица была на рекордно низком уровне. Хозяин служебной квартиры на Даунинг-стрит премьер Дэвид Кэмерон имел все основания радоваться, что в свою вторую каденцию он опирается на стабильное парламентское большинство и не имеет нужды в коалиционных партнерах. Отделение Шотландии в последний момент удалось предотвратить, ситуация в Северной Ирландии преимущественно спокойная.
Впрочем, за одну ночь народ перевернул все вверх дном, а Дэвид Кэмерон оказался перед грудой обломков. И в этом виноват он сам: до последнего момента он надеялся, что победит на референдуме, а надоевшая дискуссия об отношениях с ЕС, которая уже десятилетиями идет внутри его партии, по крайней мере на некоторое время исчезнет с повестки дня.
Кэмерон перед кучей обломков
Однако вместо того, чтобы приложить усилия к обретению взаимопонимания внутри партии, Кэмерон заигрался в азартные политические игры, и привело страну к кризису: после инициированного им референдума фунт упал до исторического минимума, в Лондоне, где большинство было против Brexit, паника. Шотландия угрожает отделением. Оппозиционную Лейбористскую партию раздирают противоречия, на политической арене чуть ли не ежедневно кто-то уходит в отставку, словно убегая с корабля, что идет на дно: Борис Джонсон, Найджел Фараж, а теперь и Андреа Лидсом.
Вообще-то, как указано в партийном уставе, в случае отставки председателя партии его преемника выбирают на общепартийном конкурсе. Партийцам должны были дать несколько недель времени, чтобы избрать нового председателя. Основных претендентов было двое: министр внутренних дел Тереза Мэй, которая выступала за то, чтобы остаться в ЕС, и Андреа Лидсом — поклонница Brexit, которая сделала себе имя именно на агитации перед референдумом. Неожиданный отказ Лидсом, о которой она заявила в понедельник, 11 июля, спутала все карты. И партия приняла быстрое решение: нового кандидата не будет, Мэй станет новым лидером партии и премьером.
Партийные выборы — лишь условная демократия
И правильно. Рядовой член Консервативной партии — это все равно не репрезентативный срез населения. Он старший и «белее» среднестатистического британца, живет в основном на юге страны. Голосование внутри партии все равно не прибавило бы легитимности новой премьерше. Кроме того, не было никакого смысла в том, чтобы Дэвид Кэмерон еще несколько недель оставался бы на посту как «хромая утка». Хорошо, что все решилось так быстро, и Кэмерон упаковал свои чемоданы. Уже в среду руль получит его преемница.
Более честно было бы, если бы Кэмерон с самого начала дал понять, что в случае Brexit он подаст в отставку. Тогда британцы имели бы хоть приблизительное представление о том, какую волну поднимет их голосование на референдуме. Зато он до последнего уверял, что доведет до конца то, что затеял, и вести соответствующие переговоры с ЕС.
Глубокий кризис доверия
Именно такая нечестность и является причиной нынешнего кризиса: политикам не доверяют в принципе. Голосование за выход из ЕС для многих не имело ничего общего с европейским сообществом. Речь шла прежде всего о том, чтобы показать правительству в Лондоне средний палец. Потому что люди чувствуют себя так, словно они оказались на обочине глобализации, думают, что страной правят только в интересах элит в мегаполисах и банкиров из лондонского сити.
Правительство не может игнорировать такие предубеждения, а потому Тереза Мэй права, когда четко заявляет о своей позиции: Brexit означает Brexit — никакого повторного референдума, никаких досрочных выборов. По крайней мере в ближайшем будущем. Она пообещала примирить страну и ограничить влияние крупного бизнеса на политику. Посмотрим, хватит ли у нее на это времени, учитывая сложные переговоры относительно выхода Великобритании из ЕС.
Зато Дэвид Кэмерон войдет в историю страны как трагическая фигура во главе правительства: как тот, на чьей совести выход из Евросоюза при том, что сам он этого выхода вообще-то не хотел.
